См. репортаж «Заседание квалификационной комиссии по делу 33-х. Михаил Беньяш»
Добрый вечер, это Савельев. Я прекрасно понимаю, что в глазах руководства Адвокатской палаты Краснодарского края я — негодяй. Позвольте не согласиться. Андрей Владимирович, я знаю, Вы меня читаете. Сейчас я пишу больше для Вас.
Я не адвокат и даже не юрист, но я человек и гражданин. У меня есть совесть и позиция. Я нарушил ваш регламент — да. Я не поступился своими принципами — тоже правда. Принципы и совесть для меня важнее любого регламента, уж простите. Так сложилось, что я привык «вписываться», когда вижу несправедливость. С Михаилом Беньяшом, ровно как и с Алексеем Аванесяном, Сергеем Крайних поступили несправедливо. Последние двое меня не просили их защищать. Михаил попросил, и я откликнулся.
Небольшое отступление. У меня было достаточно времени, чтобы хоть немного вникнуть, что из себя представляет адвокатура. Я не претендую на экспертность, на знание истины в последней инстанции и знание полноты картины. Как я уже сказал, я — человек, а человеку свойственно ошибаться. Если я ошибаюсь, Вы всегда сможете написать на [email protected]. Помечайте только, пожалуйста, можно ли ваше мнение публиковать.
Адвокаты в Краснодарском крае лучше многих знают, что такое нарушение принципа публичности в судах. Им приходится с этим бороться. За это судьи удаляют их из процессов, переводят в свидетели, физически вышвыривают из суда и даже иногда сажают в тюрьмы. Но, Вы всё это и без меня прекрасно знаете. Не думаю, что рассказал вам что-то новое.
Адвокатура — один из важнейших институтов гражданского общества. Ей приходится сталкиваться с ужасом нашей повседневности. И на этом фоне Вы отказываетесь от проведения заседания квалификационной комиссии в открытом режиме.
Имеете формальное право, да. Но, я может и ошибаюсь, морального права у вас на это нет. И быть не может.
Адвокатура борется за открытость и гласность в судах, но сегодня я увидел, что на самом-то деле вы ничем не лучше. Потому особенно комично звучали оговорки (оговорки ли?) Беньяша и Костюка при обращении к вам: «Уважаемый суд».
Андрей Владимирович, сегодня я Вас видел первый и единственный раз.
Вы производите впечатление хорошего человека. У меня нет к Вам никаких претензий. Я понимаю, что Вам приходится балансировать, чтобы держаться наплаву. Давайте будем честны: сегодняшнее заседание — это лайт-версия кубанского правосудия.
Вы не можете требовать от других открытости и публичности, когда сами к ней не готовы.