После разлива мазута в Черном море, в декабре 2024 года, возникло волонтерское движение — активисты борются с последствиями катастрофы. В том числе они спасают пострадавших птиц. Волонтеры собирают десятки миллионов рублей на свою работу, но сталкиваются с политическим давлением, саботажем и финансовыми скандалами. «Протокол» пообщался с участниками «птичьей кампании». Все имена в материале изменены по просьбе источников.
«Стало ясно, что надо птицами заниматься»
15 декабря 2024 года в Керченском проливе на двух танкерах государственной компании «Роснефть» случается авария. Тысячи тонн мазута выливаются в Черное море. Убирают последствия катастрофы как волонтеры, так и государственные службы. В тот же день на место приезжает бывший политический заключенный, экологический активист Евгений Витишко — он налаживает работу активистов. Второй организатор волонтерской кампании — координатор общественной организации «Экологическая Вахта по Северному Кавказу» Андрей Рудомаха. Он посещает Анапу «наездами», но постоянно работает и помогает дистанционно.
Из-за «интенсивности процессов», в первые дни движение делится на несколько направлений. Участник волонтерского движения Богдан говорит, что общественники взяли на себя только спасение птиц. Активистка Мария объясняет такой выбор тем, что за очистку пляжа и акватории в первые дни берутся МЧС, анапские и краевые власти: «Стало ясно, что надо птицами заниматься. Каких-то государственных структур по их спасению вообще не было предусмотрено», — говорит девушка. Сразу после катастрофы врачи-орнитологи разрабатывают «протоколы работы с птицами» — правила их спасения. Мария отмечает работу врачей-орнитологов под руководством кандидата биологических наук Натальи Волгиной и Екатерины Рачинской: «Волгина и ряд ее бывших студентов, приезжали сюда, волонтерили. Они с Рачинской внедряли общие протоколы работы с птицами».
Работа выглядит следующим образом. Сначала «ловцы» подбирают птиц из моря и на берегу: «Птицы, которые в мазуте, они уже не могут нормально держаться на воде. У многих начинается интоксикация, поэтому они в ослабленном состоянии. Бывают и без сознания», — рассказывает Мария. Птицы пытаются очистить себя от мазута. Когда вредные вещества попадают в организм, начинается интоксикация. Если интоксикация высокая, то с пятого по седьмой день нарушается работа нервной системы. Тогда у птицы начинаются судороги и спасать ее уже бесполезно — яд попал в кровеносную систему, поражен мозг, а значит животное умрет.
Птиц вываливают в крахмале. Он играет роль сорбента — вещества, которое поглощает и связывает мазут, упрощает дальнейшую очистку тела и перьев. Затем птицу несколько раз моют обычными моющими средствами и сажают в коробки. Их много раз промывают, ставят капельницы: «Даже когда их мыли, у них носы, например, были забитые этим мазутом. Носы прочищали. Еще как-то в дыхательные пути попадал [мазут], я не знаю. Но знаю, что кислородные установки для птиц тоже использовались», — рассказывает Мария. Активистка утверждает, что для некоторых птиц даже проводят «реанимационные мероприятия». После всех процедур птиц отправляют на реабилитацию в специальные центры.
«Там денег не было на бензин»
Волонтер Богдан называет «птичью кампанию» самой успешной и «быстро отстроившейся»: «Через кампанию прошло 2400 человек. Это огромный массив людей. Многие не местные, но многие хотят переезжать сюда. Причем людей с общественным опытом, ну может быть 1-2%. Это все люди нулевые в своей массе, которые вообще никогда этим не занимались».
Кампания, в которую вовлечены тысячи людей, требует своей инфраструктуры: информационной, физической и финансовой. Информационной инфраструктурой становятся телеграм-чаты. Первый чат, «Анапа-Тамань, помощь птицам», создает Андрей Рудомаха 16 декабря. Через несколько дней основная аудитория перетекает в чат «Разлив мазута в Черном море». Активист Богдан объясняет, что это произошло, потому что второй чат удобнее оформлен — там есть разделение обсуждений по темам.
Физическая инфраструктура — это помещения складов и штабов, которые активистам удалось «выбить». При поддержке краевых властей Андрей Рудомаха и Евгений Витишко нашли помещения для работы волонтеров уже 16 декабря. Одно — в селе Витязево на улице Черноморской, а второе — в станице Благовещенской. Через день появляются две первые «мойки» — точки обработки птиц.
Еще у активистов появляется склад на улице Степной в Витязево. Волонтер Богдан говорит, что это помещение стало одновременно и штабом — из-за того, что здание на улице Черноморской оказалось слишком мало. Склад стихийно принимает фуры с гуманитарной помощью. Параллельно люди со всей страны отправляют посылки — пункты выдачи заказов «Wildberries», «Озона» и «Яндекс.Маркета» переполнены: «Какими-то там службами доставки заказывать это все было очень долго. И люди на пункты выдачи заказов стали всю необходимую гуманитарку заказывать. А в чате разлива [волонтеры] выставляли списки: что сейчас необходимо, что больше всего нужно», — объясняет Мария.
Утром 19 декабря Андрей Рудомаха через чат «Разлива» ищет человека, который справится с обязанностями координатора работы волонтеров: «Андрей как раз писал сообщения, что у нас прям дефицит [людей]. Нужны срочно люди, кто может всякими организационными вопросами заниматься, [вопросами] координации», — рассказывает Мария. В результате штаб-склад возглавляет активистка Анастасия Вдовина. По словам Богдана, она вышла на организаторов и «прям хорошо себя показала»: «Очень активная. Принтер сама притащила откуда-то. [Андрей] Рудомаха тогда сказал: “Все, давайте ее продвигать активно. Раз человек появился нормальный, адекватный — давайте”». В тот же период в штабе на Степной появляются представители всероссийского движения «Экосистема», которое волонтеры называют «проправительственным». Действительно, в сентябре 2022 года создание этого движения поддержал лично Владимир Путин.
Параллельно активисты выстраивают финансовую инфраструктуру. В первые дни у компании нет денег, а волонтеры не могут самостоятельно обеспечить свою работу и жизнь: «Там полный хаос был. Питание, например, предоставляли просто разные кафе, предприниматели. Готовили сами, привозили еду в разные точки уборки и на пункты обработки птиц. Это была личная инициатива. Там денег не было на бензин даже», — рассказывает Мария. Андрей Рудомаха ищет человека, на чью карту можно собирать деньги. Нужны средства на «всякие мелкие расходы»: крахмал, моющие средства, транспортные расходы. Свои личные банковские карты для сбора средств предлагает активистка Елена Холмирзаева: «Она была на берегу, активнее всех себя проявляла. Андрей [Рудомаха] сказал: “Вы очень активная женщина. Давайте вы будете заниматься финансами”», — вспоминает Мария. Волонтер Богдан подтверждает ее слова.
«Они нам не нужны»
Организаторы кампании утверждают кандидатуру Елены Холмирзаевой и объявляют в чате «Разлива» о сборе средств на ее счета. 17 декабря начинают приходить деньги. Активистка Мария рассказывает, что через два дня Елена «стала вести себя неадекватно»: «С какими-то отдельными лицами кампании она коммуницировала, но сказала: “Я никому не верю, я никому никаких денег вообще не буду давать”. Уцепилась в эти деньги». Участники волонтерского движения говорят, что Елену Холмирзаеву «переклинило». Она перестала отвечать Андрею Рудомахе и Евгению Витишко — их «она почти что слала». Тогда же Елена Холмирзаева угрожает отправить деньги на СВО, либо в церковь.
Волонтер Богдан предполагает, что поведение Холмирзаевой изменилось, в том числе, под влиянием чиновника администрации Анапы Игоря Полякова: «Его к Рудомахе приставила администрация. Типо помогать, технические вопросы всякие решать. Я думаю, что Лене [Холмирзаевой] этот Поляков и начал мозги засирать», — предполагает Богдан. Эту гипотезу разделяет активистка Мария, но не называет конкретного человека, который может быть причастен к изменениям в поведении Елены Холмирзаевой: «Есть предположение, что к ней подъехала администрация. Рассказала ей, что вот ты знаешь, с кем ты тут связалась? Тут же вот “ЭкоВахта” — бывшие иноагенты, Витишко — бывший политзаключенный и прочее-прочее. И что отдавай нам два миллиона, и мы тебя защитим от всех нападок», — предполагает Мария.
В 20-х числах декабря Елена Холмирзаева записывает эмоциональное видеообращение. В нем активистка говорит, что приостанавливает сбор средств на свои карты «в связи с определенными ситуациями». Она просит прекратить звонить и писать ей.
— Я сейчас прикрепляю данные Анастасии Сергеевны Вдовиной, — говорит Холмирзаева. — Ее знают все и вся, ей многие доверяют, ее знают лично. Она дает свою карту, на которую вы начинаете переводить свои благотворительные деньги. Спасибо вам всем огромное. Птицы очень много, нам все-все-все помогают, но есть некоторые моменты, по которым я уже сейчас не могу принимать на свою карту деньги — юридически и так далее, и так далее. Я не могу сейчас все объяснить, но пожалуйста, я вас очень прошу: переводите [деньги], это второй официально подтвержденный счет.
Поступали ли какие-то средства на карту Анастасии Вдовиной, неизвестно. Волонтер Богдан говорит, что вскоре Елена Холмирзаева заново объявила о сборе средств на свои счета: «Сбор шел весь декабрь. В декабре девять миллионов ей пришло, а в январе еще два миллиона». К организаторам и волонтером она продолжала относиться с подозрением. Не произвел впечатление на активистку и визит губернатора Вениамина Кондратьева 24 декабря: «[Андрей] Рудомаха этого губернатора привез туда в живом виде, прям на мойку. Но помешательство у нее от этого и непризнавание его, оно не изменилось», — рассказывает Богдан. По словам активиста, во время визита чиновника «выскочила» Анастасия Вдовина и «стала тянуть на себя одеяло, что она тут главная», хотя к мойке она не имела никакого отношения. Участникам и организаторам кампании показалось ее поведение странным.
В тот же день Вениамин Кондратьев собрался встретиться с волонтерами и ответить на их вопросы. Анапские власти решили проводить встречу в поселке Виноградном в стороне от основных мест, где работают активисты. На подготовку волонтерам дали всего час. Богдан рассказывает, что просьбу найти десять человек для встречи с губернатором, саботировали: «Лена [Холмирзаева] и Настя [Вдовина] сказали, что туда ехать не надо». Некоторых людей, что все же приехали на место встречи, отказались пускать в помещение местные казаки. Позже об этом написала Baza: «Вывернули это мероприятие, [написали] что губернатор не хотел ни с кем встречаться и так далее», — рассказывает один из активистов. Волонтеры предполагают, что это «намеренный ход» администрации Анапы и главы города Василия Швеца. Им это было нужно, чтобы скрыть накопившиеся проблемы и избежать введения федерального режима чрезвычайной ситуации, чего требовали волонтеры. На тот момент катастрофа была признана чрезвычайной ситуацией муниципального масштаба. Несмотря на усилие местных властей, режим ЧС федерального уровня все же ввели через два дня после визита Вениамина Кондратьева.
Активисты рассказывают, что на следующий день в штабе на Степной начался скандал. Андрей Рудомаха спросил у Анастасии Вдовиной, почему она попросила волонтеров не участвовать во встрече с губернатором. Вдовина ответила, что причина — то, что с ней не согласовали эту встречу. Тогда Андрей Рудомаха решил провести вечером общее собрание волонтеров, оно было назначено на 17:00: «К пяти часам приезжаем на Степную, а там [всероссийское движение] “Экосистема”. Они говорят: “Собрание тут не можете [проводить], мы тут что-то считаем”. [Андрей] Рудомаха звонит Насте [Вдовиной]. Настя трубку не берет, хотя она должна была быть [на собрании]», — вспоминает активист Богдан.
Волонтер рассказывает, что в тот же день Андрей Рудомаха «задействовал свои связи», встретился с главой Анапы Василием Швецом и потребовал «отозвать» Игоря Полякова и Анастасию Вдовину: «Насколько я знаю, Андрей [Рудомаха] сказал [Василию] Швецу: “Они нам не нужны”. И с тех пор Полякова от нас отозвали, а [Анастасия] Вдовина сама как-то отвалилась». На следующий день со склада выгнали представителей всероссийского движения «Экосистема».
«Когда наелась много»
Когда Елена Холмирзаева «впадает в неадекватное состояние», активисты просят ее предоставить отчет о собранных и потраченных средствах. Несколько недель она отказывает им в этом под разными предлогами. Только в начале февраля формируется комиссия из восьми человек. В их число входят организаторы и координаторы штабов, складов и представитель Департамента внутренней политики администрации Краснодарского края. Комиссия начинает аудиторскую проверку.
По результатам проверки комиссия составляет акт. Из него следует, что всего на счета Холмирзаевой в банках «Сбер» и «Тинькофф» поступило пожертвований почти на 11,9 миллионов рублей. На середину февраля на счетах активистки от этой суммы осталось чуть больше 3,7 миллионов. При этом 2,2 миллиона из потраченных денег комиссия считает подозрительными тратами с вероятными признаками нарушения закона о легализации и отмывании денег.
Активист Кирилл в беседе с «Протоколом» называет Елену Холмирзаеву мошенницей. Он говорит, что помимо тех трат, что комиссия посчитала незаконными, у него вызывают вопросы и другие расходы: «Сначала она жратву покупала в пиццерии, там в каком-то в ресторане вроде. Непонятно для чего это. А потом, короче, эти начала [покупать], как их там… батончики для похудения. Это когда наелась много», — возмущается волонтер. Он утверждает, что активисты спрашивали Холмирзаеву об излишних тратах на продовольствие: «Ей говорят: “Слушай, Лена, ты чего, блять?”. Потом [она] сказала: “Да я не сама ела, я с волонтерами поела”. Но это же, блять, элементарная вещь: хочешь пожрать икры — покупаешь ее побольше, чтобы сказать: “Я ж не одна ее жрала”. А с хуя ли ты тратишь на это? Люди что, скидывали последние бабки, чтобы ты с волонтерами вместе ела, блять?», — негодует Кирилл.
С ним не согласна активистка Юлия. Она говорит, что далека от того, чтобы называть Елену Холмирзаеву мошенницей: «Я думаю, что кто-то попросил у нее что-то купить. И она не смогла отказать. Ее заперли в угол, грубо говоря. Вот это, мне кажется, очень важно [понимать] прежде, чем делать материалы о ней, как о мошеннице. Я думаю, что у нас администрация мошенников и кто-то из провластных структур — мошенники, а Лена просто была инструментом», — говорит Юлия. Этой точки зрения придерживаются все волонтеры, опрошенные «Протоколом», кроме Кирилла.
Через четыре дня после конца проверки, 13 февраля, Елену Холмирзаеву отстраняют от участия в кампании. Это решение не предают широкой огласке. Активисты надеются, что она сможет предоставить обоснование спорных расходов, но этого не происходит. Волонтер Кирилл поделился с «Протоколом» аудиозаписью реакции Елены Холмирзаевой на решение о ее отстранении: «В таком случае тогда, если вы снимаете меня со всех проблем, я снимаюсь со всего остального прочего. Деньги, которые остались на карте, я резервирую в счет налогов. Остальную часть суммы я резервирую для юристов, адвокатов, поездок, судов и прочего-прочего. И с завтрашнего дня полностью отхожу от дел, возвращаюсь к своей жизни», — говорит активистка.
Волонтеры выяснили, что 26 и 27 декабря анапский индивидуальный предприниматель Ольга Зубенко выставила Елене Холмирзаевой четыре счета на оплату услуг экскаватора-погрузчика и перевозку самосвалами. На основании этих счетов активистка сделала четыре перевода на те самые 2,2 миллиона рублей. Предприниматель Ольга Зубенко и Елена Холмирзаева подписали акты выполненных работ, согласно которым экскаватор и самосвалы отработали по 400 часов.
— Есть еще договор на спецтехнику, который Холмирзаева и Зубенко подписали 17 декабря. Это когда пожертвования на карты Елены только начали поступать, — рассказывает один из волонтеров кампании по спасению птиц на условиях анонимности. — Тогда же Холмирзаева отказала нам в оплате работы трактора, который и правда работал на очистке берега. Она сказала, что деньги собраны на птиц и она не может их тратить на уборку пляжа.
Когда волонтеры поднимают вопрос о трате 2,2 миллионов рублей, Елена Холмирзаева отказывается рассказывать, по чьей просьбе она перевела деньги. Активистка утверждает, что потратила эти средства, чтобы можно было подъехать к пораженным мазутом птицам: «После этого она уехала и вопрос повис в воздухе. Когда Елена через неделю вернулась, вопросы о трате этих 2,2 миллионов рублей несколько раз поднимались на общих собраниях актива кампании, но ответить на них Елена по-прежнему не смогла, — рассказывает один из участников кампании.
Активисты утверждают, что у Ольги Зубенко нет техники, что указана в актах выполненных работ. После перевода от Холмирзаевой, Зубенко обналичивает деньги и передает всю сумму Руслану Саитову, директору компании «Стройкарьерсервис». Сама Зубенко также работает в этой фирме. Когда делом занялось управление экономической безопасности МВД, Саитов сказал, что никаких работ он не произвел, а деньги передал другому предпринимателю — он и занимался очисткой берега. Предприниматель сказал, что никаких денег не получал. Тогда Саитов заявил, что не помнит, кому передал средства и отказался от дальнейших показаний. Окончательная судьба 2,2 миллионов рублей до сих пор неизвестна.
«Денег нет, мы все истратили»
Из-за поведения Елены Холмирзаевой волонтеры решают открыть параллельный сбор пожертвований. Для того, чтобы у властей не было претензий и подозрений, собирать деньги хотят на счета юридического лица: «Администрация [Анапы], она Андрею [Рудомахе] говорит: “Вот есть у нас фонд. Он в общем-то такой нейтральный, занимается сбором средств на больных детей — на лечение. Вот давайте на него”. Андрей решил, что пускай так и будет», — рассказывает активистка Мария. Так, 21 декабря, начинается сбор денег на счета благотворительного фонда «Капельки добра».
Эта организация появилась в 2021 году в хуторе Чекон, в 30 километрах от Анапы. Генеральный директор фонда — Галина Мышкина. Из документов, опубликованных на сайте фонда, следует, что в первый год своего существования организация собрала немногим больше 60 тысяч рублей. В 2022 году фонд собрал 1,3 миллиона, а в 2023 почти 266,5 тысяч рублей. В первый год своего существования «Капельки добра» помогают больным детям и старикам, оказавшимся в тяжелой жизненной ситуации. В 2022 году появляется еще одна программа — помощь мобилизованным на войну с Украиной.
В то же время к освещению проблемы разлива подключаются независимые СМИ, оппозиционные медиа, блогеры и политики. Число участников в чате «Разлив мазута в Черном море» постоянно растет — к двадцатым числам декабря в нем состоит уже 100 тысяч человек. Все это способствует тому, что новый сбор средств привлекает внимание и деньги в гораздо больших объемах, чем раньше.
Как и в случае с Еленой Холмирзаевой, у активистов быстро возникают вопросы к фонду «Капельки добра». По словам Марии, сбор на счета фонда просуществовал около четырех-пяти дней. Активистка рассказывает, что организаторы кампании пытались добиться денег на оплату проживания волонтеров в первые дни после катастрофы — было необходимо выделить 30 тысяч рублей. Галина Мышкина игнорировала активистов: «27 декабря Галина у нас активно делала вид, что она не хочет вообще никак контактировать. Все мы — неизвестно кто, звать неизвестно как», — вспоминает Мария.
3 января Андрей Рудомаха направляет Мышкиной запрос на компенсацию расходов по размещению волонтеров. Вскоре глава фонда начинает выходить на связь: «Она сказала, что хорошо-хорошо, все оформим, все сделаем, вообще без проблем», — вспоминает Мария.
После новогодних праздников выясняется, что значительная часть денег потрачена без отчетности: «10 января ей написали, сказали, что прошло девятое число, а счета не оплачены. Она говорит: “Денег нет, мы все истратили, что же вы мне раньше что-то не сказали”», — рассказывает Мария. Галина Мышкина утверждает, что все средства были потрачены «на техническое обслуживание». В переписках, имеющихся в распоряжении редакции, глава «Капелек добра» называет примерную сумму — 38 миллионов рублей. На сайте фонда доступен отчет от 17 января 2025 года. Это отчет о тратах на очередную благотворительную программу «Капелек» — помощь населению к преодолению последствий разлива мазута в Черном море. В документе указана точная сумма в 39,6 миллионов рублей. В отчете говорится, что фонд оплатил инструменты, средства индивидуальной защиты, инвентарь, продукты питания, медикаменты, посуду, спецтехнику и услуги перевозки.
«Это в нашей природе так взаимодействовать»
По словам Богдана, в середине января у организаторов кампании по спасению птиц были попытки включиться и в работу по очистке пляжа. Тогда появилось два общественных штаба, которые называются «Шлагбаум» — на Бугазской косе, и «Дельфин» — в поселке Волна в Темрюкском районе: «Сейчас туда влез сенатор-единорос [Игорь] Кастюкевич, привёз 300 своих тупых волонтёров. Так получилось, что после того, как он туда пришел, на “Шлагбауме” случился пожар. Это был мощный лагерь со своей базой, с поддержкой и так далее». Богдан характеризует сенатора как «неплохого управленца», но отмечает, что его методами работы недовольны многие волонтеры. По словам активиста, после пожара сенатор воспользовался моментом, вытеснил или подчинил прежних организаторов «Шлагбаума»: кого-то посадил на зарплату, переманил на свою сторону одного из администраторов штабного чата в телеграме и «украл нашу группу». Богдан говорит, что «закрепиться на берегу» у общественников в полной мере не вышло. Штаб «Дельфин» работает до сих пор, а «Шлагбаум» работает, но переживает серьезные трудности из-за случившегося пожара.
Трудности, по словам активиста, переживает и кампания по ликвидации последствий разлива в целом: «Настроения так себе, уже того энтузиазма нету. Атмосфера, скажем, уже не та, что была в начале. Но в целом народ держится на общем потоке, который тогда был. Я думаю, что всё: недолго это еще продержится, потом начнет рассыпаться», — делится мыслями Богдан. Он рассказывает, что изначально многие участники кампании поддерживали создание местной организации, которой дали рабочее название «Спасем море». Некоторые активисты и сейчас считают, что необходимо создавать такую организацию. Богдан думает, что момент для этой инициативы уже упущен.
Активистка Юлия рассказывает, что в последнее время стали наблюдаться сильные конфликты в среде волонтеров. Она считает, что этап активной помощи природе закончился, начались «дележка» и «всякие социальные движухи»: «Это нормально абсолютно, кстати, — говорит активистка. — Я разговаривала с человеком, который волонтерил 25 лет в Красном Кресте. Он говорит, что есть пособия, которые все это описывают, всю эту социальную динамику. Она абсолютно стандартна. Это ничего не говорит про людей, это в нашей природе так взаимодействовать. Вот просто острота спала».