Сегодня Краснодарский краевой суд начнёт рассматривать апелляцию по делу адвоката Михаила Беньяша. Его признали виновным в нападении на оперативников уголовного розыска Егора Долгова и Дмитрия Юрченко, которые задержали адвоката 9 сентября 2018 года. «Протокол Савельева» освещал дело Беньяша с самого начала.
Вы можете ознакомиться с подробностями дела, и тем, как проходили заседания на сайте «Протокола». Мы решили напомнить читателю, что именно происходило в суде по «делу Беньяша» и почему мы считаем приговор незаконным
Показания свидетелей
В приговоре использованы показания пятнадцати свидетелей, восемь из которых вообще не присутствовали во время происшествия на парковке отдела полиции. Из остальных семи об ударах говорил только свидетель Артём Лашин, но проблема в том, что он говорил об ударах ногами, а Михаилу Беньяшу вменяют удары локтем и укусы, а значит Лашин дал ложные показания. Приговор не может выходить за рамки обвинения, а значит показания ни одного из свидетелей не относимы к делу.
Вещественные доказательства вины
Неоднократно, в качестве вещественных доказательств в приговоре указываются протоколы осмотра места происшествия. Так как протокол не содержит сведения из которых можно установить наличие вины, в силу ст. 74 УПК, он по сути и доказательством не является, ввиду его «не относимости».
[Прим. редакции: ч. 1 ст. 74 УПК Доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела]
На видеозаписях, которые были приведены в качетве доказательства вины Беньяша, видно только то, что машина «Mazda 3», похожая на ту, что была у Егора Долгова, передвигалась по городу, и то, что «Mazda 3», которая доставляла Михаила Беньяша в ОВД, раскачивалась рядом с въездом на парковку, пока свидетель Николай Евтеев решал, открывать или не открывать ворота. Что происходило на заднем сидении машины не видно из-за тонировки. Так как ни одна из записей не позволяет установить, бил ли Михаил Беньяш кого-либо в автомобиле, кусал ли кого-то, они тоже не могут быть доказательствами вины адвоката по уголовному делу. Также доказательствами по делу не могут являться протоколы осмотра CDR-диска с видеозаписью.
Должностные инструкции и определение о доставлении не могут быть доказательствами по делу, так как не содержат в себе сведений о рассматриваемом преступлении. Из того факта, что Долгов и Юрченко — сотрудники полиции, нельзя сделать вывод, что Беньяш их покусал, побил и угрожал изначилованием.
Протоколы очной ставки полицейских с Михаилом Беньяшом не доказывают вину, так как не может быть доказательством вины то, что Егор Долгов и Дмитрий Юрченко подтвердили свои показания, и сказали, что адвокат врёт. Суд проигнорировал то, что Беньяш свои показания также подтвердил.
Судебно-медицинские экспертизы не могут быть доказательствами, так как во время допросов экспертов, проводивших осмотр Долгова и Юрченко вскрылось множество нарушений в проведении экспертизы. Все пороки этой экспертизы перечислены в ходатайстве об исключении доказательств, которое заявила адвокат Росита Тулян:
“В одном из заседаний эксперт Киричкова сообщила, что она взяла карту Юрченко сама из архива, что недопустимо при проведении экспертизы. Также выводы экспертизы противоречат первичному осмотру, так как при первичном осмотре травм на лице Юрченко обнаружено не было, однако уже в экспертизе указано, что у Юрченко были травмы на подбородке. Также в экспертизе отсутствует схема на которой показана локализация травм. Когда эксперта Киричкову спросили, почему она не приложила схему, она ответила, «мы так не делаем». Также в экспертизе отсутствуют ответы на ряд вопросов следователя, в том числе, вопрос о механизме нанесения повреждений. Также основанием для исключения экспертизы является то, что на согласии Юрченко, на выемку его мед. карты написан номер уголовного дела, за неделю до того, как оно вообще была заведено.
Эксперт Кузелева, при проведении экспертизы также не ответила на ряд вопросов следователя. Ответы экспертов носят вероятностный характер. В экспертизе, которую проводила Кузелева отсутствует схема. На вопрос, почему схема не приложена к экспертизе, она ответить не смогла. Результаты экспертизы противоречат результатам первичного осмотра.
Так как недостоверность первой экспертизы влечёт за собой недостоверность второй экспертизы, они не могут быть использованы как доказательства в материалах уголовного дела”
Доказательства невиновности Беньяша
Нельзя рассматривать только одну сторону этого дела, и если суд вообще не стал учитывать позицию стороны защиты, то мы всё-таки уделим ей внимание. На протяжении всего рассмотрения уголовного дела, сторона защиты настаивала не только на невиновности адвоката Михаила Беньяша, но и на превышении должностных полномочий потерпевшими Егором Долговым и Дмитрием Юрченко. Для доказательства версии защиты суду были предоставлены доказательства, которые буквально в ходе судебного заседания вскрывали ложь обвинения. Начиная от видеозаписей сделанных свидетелем Ириной Бархатовой. Ирина — единственный прямой свидетель тех событий. И заканчивая вскрытием откровенной некомпетентности и лжи свидетеля Дениса Пронского.
Денис Пронский — заместитель начальника краснодарского отдела МВД по исполнению административного законодательства (ИАЗ). В суде он рассказал, что пытался связаться с подсудимым, отправив ему повестку заказным письмом и пытался дозвониться Беньяшу по телефону со своего личного номера. Но, во время судебного следствия выяснилось, что в детализации вызовов номера Пронского не было, а повестка была отправлена обычным письмом.
Михаил Беньяш был вызван повесткой на 13 сентября, а доставить Беньяша в отдел Денис Пронский захотел девятого. Но, проблема даже не столько в том, что Беньяш вызван на 13 число, сколько в том, что повестка была отправлена только 11 сентября. Пронский сначала приказал доставить Михаила, а когда он уже был в спецприёмнике в Усть-Лабинске, отправил повестку. На повторном допросе Пронский объяснил, что решил так сделать, потому что это нигде не запрещено. Как только Пронский начал понимать, что его позиция очень уязвима, он начал говорить, что доставить Михаила Беньяша было нужно, чтобы пресечь уже совершённое правонарушение.
Судом были проигнорированы показания травматолога Назира Хапсирокова. Он первым осматривал потерпевших оперативников и в суде прямо сказал, что если он не указал укус, на руке, которую он осматривал, то значит его и не было. Если он не указал травмы на лице, то значит Дмитрий Юрченко не жаловался на то, что его били по лицу.
На допросе потерпевшего Дмитрия Юрченко сторона защиты пыталась выяснить, каким образом у него оказался паспорт Михаила Беньяша, если он не доставал его из сумки адвоката без протокола досмотра. Суд снимал все вопросы, связаные с паспортом Михаила Беньяша. На допросе Долгова суд снял 46 вопросов, которые были важны для тактики допроса. И так проходили все заседания.
Суд решил не учитывать показания единственного прямого свидетеля тех событий, Ирины Бархатовой, объясняя это дружескими отношениями между Беньяшом и Бархатовой. В чём суд усмотрел дружеские отношения между адвокатом и доверителем, в приговоре судья Диана Беляк не указала. Бархатова предоставила суду переписку в мессенджере WhatsApp, которую она вела когда её вместе с Михаилом доставили в ОВД на улице Октябрьской. Подделать переписку в этом мессенджере возможно только получив доступ к серверам в Лос-Анджелесе. Именно по этой причине потерпевшие предусмотрительно удалили все переписки, которые велись в тот день.
Ближе к концу судебного следствия сторона защиты сделала несколько заявлений о преступлении. В ходе рассмотрения дела вскрылись несколько преступлений, совершённых свидетелями стороны обвинения. В первую очередь заявление о подделке протоколов об административном правонарушении. В протоколах были указаны понятые Елена Уварова и Евгения Пилипенко. Заместитель начальника ИАЗ Денис Пронский, который составлял этот протокол, в суде сказал, что в отделении полиции гражданских не было. Это фальсификация протокола. Также было заявлено о даче ложных показаний свидетелями Дмитрием Больбатом и Максимом Борисовым, которые в суде сказали, что были в 14:00 в отделении на Октябрьской, а в административных делах на других людей, указали, что были в это время у кинотеатра Аврора, где проходил митинг. Прокуратура подтвердила, что они были на Авроре, а значит они лгали в суде. Эти заявления судом остались проигнорированы.
На основании всего этого мы считаем приговор не просто не справедливым, а незаконным. Основой обвинительного приговора стали: показания свидетелей, которые не видели преступление, видеозаписи на которых видно только то, как серая «Mazda 3» едет по городу, и качается у КПП, пока открывают ворота, суд. мед. экспертизы, составленные с грубейшими нарушениями, и то, что потерпевшие подтвердили свои показания, а значит на «честном слове» Егора Долгова и Дмитрия Юрченко
При всём при этом сторона защиты предоставила в суд достаточное количество не только невиновности Михаила, но и множества нарушений закона сотрудниками полиции как 9 сентября 2018 года, так и во время судебных заседаний.
Михаил Беньяш прокомментировал приговор: «Приговор суда был незаконным, не обоснованным. Мы его должны отменить. Может кто-то считает наказание мягким, но мы говорим не о мягкости или жёсткости наказания, а о том, может ли человек доказать свою невиновность. Доказать невиновность невиновного человека… Мы доказали, что в зависимом суде доказать свою невиновность невозможно».
Но, в приговоре судья Диана Беляк написала: «Анализ вышеперечисленных доказательств свидетельствует о том, что они относятся к исследуемуму событию, объективно освещают его, последовательны, дополняют друг друга и полностью согласуются по месту, времени и другим обстоятельствам преступления, детально и объективно раскрывают событие противоправного деяния совершённого подсудимым. Получены надлежащим лицом, в установленном законом порядке и содержащаяся в них фактическая информация не вызывает у суда сомнений в её достоверности. Оснований для признания исследованных доказательств недопустимыми нет»